Истек срок запрета, наложенного норвежским судом на социальные контакты душевнобольного террориста Андерса Брейвика, расстрелявшего 22 июля 2011 года 77 человек, большинство из которых были подростками. Теперь сотни журналистов из разных стран хотят взять у него интервью. Брейвик уже ставит условия: интервью он даст только тем, кто гарантирует публикацию без редактирования.
Несколько дней назад истек срок запрета, наложенного норвежским судом на социальные контакты душевно больного террориста Андерса Брейвика, расстрелявшего 22 июля 2011 года 77 человек, большинство из которых были подростками. Теперь сотни журналистов из разных стран хотят взять у него интервью. Брейвик уже ставит условия: интервью он даст только тем, кто гарантирует публикацию без редактирования.
В российском медиасообществе по этому поводу разгорелся спор: этично или неэтично публиковать интервью с таким извергом? Спорят уважаемые люди в прямом эфире. Приводят веские аргументы, демонстрируя неплохую эрудицию.
Хотя мне кажется, что коллегам следовало подумать о другом: между понятием «психически больной» и «невменяемый» есть существенная разница. Первый — просто болен, второй неадекватно воспринимает происходящее, например, из-за того, что болен. Психически больной человек в момент совершения преступления вполне может быть вменяемым, даже если он совершает преступление под влиянием своего заболевания.
В первый раз эксперты признали Брейвика больным и невменяемым — ему грозило принудительное лечение. Потом эксперты откорректировали свою позицию: Брейвик признан вменяемым на момент совершения инкриминируемых ему преступлений. То есть он отдавал себе отчет в том, что творил. Теперь ему грозит реальное уголовное наказание. Наши коллеги же, запутавшись в терминах, решили, будто во второй раз Брейвика признали и здоровым, и вменяемым.
Рискну предположить: мы все неизлечимо больны, если обсуждаем этичность-неэтичность публикации возможных интервью с ним всерьез.
Конечно, нет законов, позволяющих заставить Андерса Брейвика молчать, но, как минимум, не стоит вспоминать об этике. Она здесь вообще ни при чём – это моё личное мнение. Я думаю, что публиковать любые интервью с Брейвиком чрезвычайно опасно. Намного более опасно, чем совершённое им чудовищное преступление. Ведь преступление это задело несколько сотен родных и близких погибших, а интервью прочитают десятки миллионов, около 1% из которых, в соответствии с данными статистики, больны шизофренией.
Один доктор рассказал мне историю симпатичной молодой женщины. Она работала журналисткой в эзотерическом издании, увлекалась экзотическими псевдорелигиозными учениями, в которых, в частности, описывались вселения в людей нечистой силы. А однажды она чудовищным способом убила свою маленькую дочь – спасая её чистую душу от вселившегося туда дьявола.
Во всем остальном эта женщина была вполне «как все» - никто не замечал ничего или почти ничего особенного. Более того, даже специалисты далеко не сразу могут распознать такого больного – ведь пока не набредёшь в разговоре на «больную» тему, человек кажется совершенно здоровым. А когда набредёшь, то аргументы могут приводиться такие, что не сразу поймёшь, что имеешь дело с опасным шизофренником. Очень убедительно умеют такие больные аргументировать свои взгляды на некоторые вопросы бытия.
Есть, правда, мнение: если бы та женщина работала не в эзотерическом журнале, а в «космическом», то сделала бы с дочерью то же самое, но спасала бы ее не от вселившегося дьявола, а от проникшего в неё инопланетного пришельца.
Очень может быть. Но наверняка этого никто не знает — шизофрения изучена весьма поверхностно.
В данном случае мотивацией для совершения чудовищного преступления стала кривологика абсурдных аргументов эзотериков. И мне даже подумать страшно, какие выводы могут сделать тысячи латентных душевнобольных, когда прочитают откровения Андерса Брейвика, особенно если они будут опубликованы без редакторской правки. И какие они совершат после этого поступки.
Предвижу контраргумент: мол, про «подвиги» Брейвика и так уже написаны мегабайты статей. Всё правильно, но эти статьи описывают суть его поступка — в них, выражаясь юридическим языком, нет (или почти нет) мотивировочной части. То бишь того мрака, которым руководствуются в своих поступках больные шизофренией. Почувствуйте, как говорится, разницу.
А ещё для образованного большинства не секрет: весьма популярным движущим мотивом для многих «психов» является стремление «править миром». Этакий комплекс Наполеона, мутировавший на почве нездоровой психики. Один из основных атрибутов этого «мирового господства» - публичное признание. Не принцип «согласен на любое упоминание в прессе, кроме некролога», а неподдельный масштабный интерес медиасообщества, выраженный в многочисленных интервью.
Норвежские власти, похоже, предоставят Брейвику возможность взойти на этот пьедестал, что, наверное, станет венцом его шизофренического бреда. И теперь каждый душевнобольной знает, что надо сделать, чтобы начать «править миром».
Лев Годованник
