ПоделитьсяЧто будет со студентами, если Европейский университет проиграет Рособрнадзору, есть ли шансы на новую лицензию и другую крышу — в интервью с ректором вуза Олегом Хархординым.
Деятельность 100 преподавателей и обучение 250 магистрантов и аспирантов Европейского университета обходится в 720 млн рублей в год. Кроме того, университет готовит масштабную перестройку арендованного им дворца Кушелева-Безбородко и уже собрал часть от требуемых 2 миллиардов рублей. В руководстве университета рассчитывают на поддержку Министерства образования, дух закона и здравый смысл.
- Олег Валерьевич, один из учредителей вуза, Алексей Кудрин, сказал, что в случае неблагоприятного развития событий вуз просто получит новую лицензию. Вы сразу перейдете к этому шагу или вначале попытаетесь оспорить решение суда?
– Апелляцию мы будем подавать. Мы надеемся, что есть суд, который исходит из духа закона, а не буквы закона. Например, 20 января судья разбиралась с тем, насколько адекватны были представленные нами документы, и решила, что на основании того, что мы представили, с точки зрения Рособрнадзора, не так написанные таблицы, надо аннулировать нашу лицензию. Это выглядит абсурдно. На тот момент у нас было четыре огреха. Один – это наличие спортзала, но Дзержинский суд уже отменил это требование. Остались смехотворные поводы: наличие определенного процента преподавателей-практиков по социологии, преподавателей-практиков по политологии и аттестация для преподавателей, которая, согласно приказу Минобрнауки, не нужна, если преподаватель находится на временном контракте. Если бы судья разбиралась, было ли наличие этого процента, нужна ли аттестация, она бы увидела, что мы правы. А она разбиралась, насколько наши бумажки убеждают или не убеждают бедных трудяг из Рособрнадзора. Мы, в очередной раз готовясь к суду, принесли эти формулы, написанные чуть ли не на плакатах. Всем понятно, что все уже устранено, а судят нас за неадекватные документы, которые мы представили осенью.
- Многие ли действующие вузы такие проверки выдержали бы?
– Университет не подвергался до сих пор проверке такого масштаба, мы не были к этому готовы и не имели даже юридической мощи, чтобы защититься. Мы исходили из того, что функция Рособрнадзора — улучшать качество нашего образования, и поддерживали драйв еще прежнего министра образования Ливанова по устранению фабрик, штампующих дипломы. Но мы не понимали, что Рособрнадзор в результате применения к нам особо жестких мер летом и осенью передаст дело в суд.
- С чем связаны такие нападки? Понятно же, что в этой истории есть повод и есть причина.
– Мы, социологи, занимаемся только эмпирическими данными, видим только внешнюю сторону айсберга. Есть ли подводная, должны разбираться те, кто занимается, например, журналистскими расследованиями. То, что мы видим как ученые, — у нас в открытой прессе выступает депутат Милонов, говорит о том, что он подал письма, потому что ему якобы жаловались избиратели, что мы заставляем студентов заниматься гендерными исследованиями.
- Европейский университет живет за счет процентов с некоей суммы в банке. Откуда эти деньги?
– Университет существовал на разнообразные источники финансирования, включая пожертвования разных фондов. В 2006 году мы стали вторым в стране образовательным учреждением, которое зарегистрировало фонд целевого капитала и стало привлекать частные деньги в этот фонд. В результате, когда стало ясно, что иностранные деньги несут с собой неприемлемые риски для частных университетов, мы отказались от зарубежного финансирования. Процент, приходящий из фонда, дает значительную часть нашего бюджета. Кроме того, к финансированию реставрации нашего дворца привлекались отдельные российские компании и частные филантропы, которые и прежде помогали университету. Первоначально управляющей компанией проект по перестройке дворца под нужды университета был оценен в 2 млрд рублей. Часть средств уже собрана.
У нас тут получается два параллельных процесса. Один — тяжба с городом о том, правильно ли мы пользовались федеральным памятником, а второй — подготовленный процесс перестройки здания про проекту Жана-Мишеля Вильмонта, который перестраивал Лувр, Коллеж де Франс и построил русскую церковь в центре Парижа. Город может спорить с нами по поводу договора аренды и неправильно установленных перегородок. Но эти три перегородки в процессе перестраивания здания должны быть устранены. В принципе, если правительство города решит проект перестройки, который сейчас на заминке, запустить, то у них есть возможность для этого.
- Но только при условии, что университет останется в здании?
– Жан-Мишель Вильмот и его архитектурное бюро проектировало перестройку здания, исходя из нужд университета. Была сделана функциональная модель под определенное количество факультетов. Функционал, который вложен в этот архитектурный проект, трудно применить к чему-то другому. Из этого проекта не сделать торговый молл или клубный дом с 29 элитными квартирами. Если мы его не переделываем, то деньги, вложенные в разработку проектной документации и инженерных решений, окажутся выкинуты на помойку — это 150 млн рублей.
- Что будет со студентами при неблагоприятном развитии событий?
– Мы знаем, чего требует закон. Если будет приостановлена лицензия, которая сейчас действует, то мы обязаны будем в течение пяти дней собрать студентов и предложить им перейти в другие вузы, затем найти эти вузы, которые готовы будут их принять. Мы уже стояли перед такой перспективой в середине декабря, когда мы такое собрание провели. Студенты тогда отнеслись с тревогой, но пониманием. В четверг, 23 марта, я буду с ними встречаться, и мы будем обсуждать различные варианты развития событий. Тем более что есть прямое распоряжение президента Путина о том, чтобы образовательный процесс в Европейском университете не прерывался.
- А слушатели сами не начали переводиться в другие учебные заведения?
– Это сложно сделать своими силами. У нас достаточно заинтересованные слушатели, которые понимают ценность Европейского университета. На каждого профессора приходится мало студентов, и это гарантирует индивидуализованный подход к каждому учащемуся, что очень важно для высшей школы.
- Так все-таки вы будете пытаться получить новую лицензию, если апелляция не будет удовлетворена?
– Мы обсуждали это с Рособрнадзором на совещании у Ольги Голодец. Если формалистический подход выиграет и наша лицензия будет аннулирована, учитывая, что у них не было претензий к нам по качеству образования, мы будем подавать на новую лицензию. Хотелось бы, если такое случится, чтобы это было летом, и нынешние ребята доучились. А мы разобрались, какое количество бумажек и куда университет не предоставил. Чтобы забыть эту ситуацию как страшный сон и продолжить образовательный процесс.
- Могут ли найтись причины отказать вам в лицензии?
– Там же есть обычная процедура, она типовая. Будет выездная комиссия экспертов, у них могут быть свои мнения, но это будет совершенно другой процесс. Те, кто приехал летом, прибыли по поручению Генпрокуратуры, которая их направила с запросами депутата Милонова. И каждый свой акт они отправляли в Генпрокуратуру. Если мы будем лицензироваться в нормальном режиме, без пристального контроля со стороны прокуратуры, трудно представить себе, почему мы не сможем лицензировать высококачественное учебное заведение.
- Если договор аренды с городом все же будет расторгнут, где университет будет искать себе новый дом?
– Вначале мы должны определиться в своих отношениях с городом. Суд еще не начался, было только предварительное рассмотрение документов. Город дает нам время до лета. Будем разбираться с городом по договору аренды, а потом уже думать над всеми остальными сюжетами.
Беседовала Венера Галеева, «Фонтанка.ру»
