Через несколько дней начнутся десятые годы – новое десятилетие. Для рядового человека уходящие нулевые были эпохой не очень захватывающей, но хотя бы сытой. И дефект у них был всего один, но большой: XXI век в нашей стране так до сих пор и не начался. Десять лет прожили непонятно в каком времени.
Пройдем по пунктам. Политика. Первое десятилетие этого века было временем непрерывных переделок политической системы. И пришли к тому, что начальство у нас есть, а политической системы нет. Вы часто встречали людей, которые эту систему знают и ценят? Которым нравится, что губернаторов назначают, а мэров уже почти не выбирают? Которые любят или хотя бы принимают всерьез официально существующие партии? Которые в 90-е годы отказывались ходить на выборы, а сейчас ходят и радуются?
В лихие 90-е политическая система у нас была. Она могла быть по душе или не по душе людям (чаще была не по душе), но уж сам факт ее существования не вызывал никаких вопросов. А сейчас от нее не осталось вообще ничего определенного, кроме того, что все решается наверху. А чаще – нигде. Прежний порядок сломали, а взамен ничего убедительного не построили.
Дело тут, кстати, не в авторитаризме, плох они ли хорош. Ведь настоящего авторитаризма у нас тоже нет. Премьер может командным голосом приказывать строить дороги на Дальнем Востоке, а их не строят, сколько бы раз на это ни отпускались деньги. И таких примеров вокруг сколько угодно, надо только глаза открыть. Ведь даже и авторитарный порядок – это именно порядок. А у нас десять лет назад была не очень удачная система, а сейчас нет никакой. Но страна не сможет так и жить без политической системы. Проблему просто переложили на будущее.
Дальше. Капитализм. То, что у нас был именно капитализм, десять лет назад никаких сомнений не вызывало. Его кляли на все лады, но этот капитализм, между прочим, работал тогда лучше, чем когда-либо в новейшей российской истории. В 1999-м экономика выросла на 6%, в 2000-м – на 10%, в 2001-м – на 5%. И это при тогдашней дешевизне нефти, почти полном отсутствии валютных резервов, и вдобавок, о чем мало кто помнит, финансовом и хозяйственном кризисе на Западе – не таком тяжком, как сейчас, но вполне себе увесистом.
А что у нас теперь – капитализм или нет, на трезвую голову не разобрать. С одной стороны, вроде бы все еще капитализм, хотя и неудачный: когда главные капиталистические экономики пошли вниз, то наша падала опережающими темпами.
А с другой стороны, сооружено что-то, сильно отдающее социализмом в загнивающей его стадии. Начальство распоряжается рыночными стихиями, назначает и смещает с должностей акул капитализма, а тем временем эти акулы, точнее те из них, которые на хорошем счету, чувствуют себя в государственной казне как в собственной кладовке. Никто толком не знает даже, как назвать этот наш нынешний буржуазно-государственно-корпоративно-социалистический коктейль. От западной модели капитализма, которой когда-то восторгались, давно отреклись. Теперь издалека восторгаются «китайским путем». Один московский комментатор по поводу этих начальственных восторгов мрачно пошутил: мол, если бы мэр Москвы был мэром Шанхая и функционировал там по московским правилам, то по китайским законам давно был бы расстрелян вместе с женой. Не стану гадать, поклеп это или не поклеп, но то, что никакой готовности подражать реальным китайским порядкам на самом деле нет ни у наших верхов, ни у низов – это факт. Нет ее, и не надо. Подражать стоит не чужим порядкам, тем более репрессивным, а китайской осмысленности действий. Ведь никакого сверхособого «китайского пути» на самом деле нет. Китайский путь – это просто путь к капитализму с поправками на тамошние нравы и возможности. Поэтому экономика Китая очень уверенно себя чувствует в XXI веке, а вот в какую сторону движется наша экономика - загадка. Вчера в одну, сегодня в другую.
Нулевые годы ушли на то, чтобы каким-то боком развернуть назад, к советскому хозяйственному прошлому, наш недоделанный капитализм. Всерьез развернуть не удалось, но конкурировать с другими капитализмами он и в самом деле отучился. Да и не стремится к этому, привыкнув жировать на нефтяную ренту. На следующий десяток лет этой ренты не хватит, и в конце концов, конечно, придется двигаться туда же, куда и весь мир. Но десять лет потрачены на кружение на месте.
И последнее. Идеология. Общественные цели. Если они есть и выбраны правильно, то общество уверенно движется вперед. Но вместо мыслей о будущем, десять лет смотрели назад и грустили по прошлому. Спасибо товарищу Сталину, о котором в эти годы толковали, кажется, больше, чем при его жизни, за то, что он так успешно отвлекал внимание от любых проблем нового века.
Чем запомнятся нулевые годы? Относительной сытостью. Этого у них не отнять. А еще чем? Да почти ничем. Много было в эти годы сделано непреходящего, такого, которое останется навсегда? Немного. Безвременье. Упущенные возможности. Десять лет отмахали, а вспоминать почти и нечего.
Сергей Шелин
