ПоделитьсяВ Петербурге начали перерабатывать бытовые органические отходы — пока их принимают у населения в единственном стационарном пункте, где компостные черви превращают мусор в гумус. Еще несколько мобильных пунктов периодически собирают органику в разных районах в рамках разовых акций.
Доля органики в ТБО достигает 40%, и этот распространенный мусор мог бы приносить деньги. Полученный с помощью червей гумус — востребованное удобрение, в том числе и за рубежом. А биогазовые установки в Европе давно получают из органики биогаз, способный превратиться в тепло и электричество. Но пока и вермифермы, и биогазовые станции в нашей стране — экзотика, которую можно пересчитать по пальцам.
Диета для червя
Вермиферма в промзоне в районе «Московских ворот» теперь каждое воскресенье принимает органику у населения. А дальше дождевые черви породы «красный маньчжурец», выведенные на Дальнем Востоке, перерабатывают полученное сырье в биогумус. Один такой «маньчжурец» в сутки пропускает через себя столько почвогрунта вместе с органикой, сколько весит сам. Взрослые особи весят около одного грамма, но питаются менее активно, в отличие от молодняка с весом менее десятых долей грамма. Масштаб фермы — порядка полумиллиона червей.
Создатель проекта Владимир Масалаб много лет занимается вермикультурой и развивает идеи бережливого сельского хозяйства. Как он пояснил «Фонтанке», важно соблюдать определенное соотношение червей на единицу площади, а также оптимальную температуру и влажность. Сегодня на ферме переработка идет по технологии вермикомпостеров — специальных ящиков, куда закладывается органика. В идеальных условиях популяция червей увеличивается вдвое каждые 4–6 недель. Кроме органики в пункте на «Московских воротах» принимают еще и целлюлозу, которую практически нигде больше не берут — втулки от туалетной бумаги, упаковки от яиц, крафтовую бумагу, бумажные салфетки и полотенца. При правильном соотношении целлюлоза входит в меню кормосмеси для червей.
«Красные маньчжурцы» едят далеко не всю органику. Для переработки надо приносить только растительные отходы, причем отходы цитрусовых и других богатых эфирными маслами продуктов они не любят, как и жиры и остатки приготовленной пищи. Органику нужно предварительно подготовить — просушить или заморозить, измельчить, так как свежее сырье черви перерабатывают довольно долго.
Объемы гумуса на ферме пока получаются небольшими для продажи, поэтому идут на удобрение общественного сада и огорода, расположенных тут же, рядом с вермифермой, в оранжерею на Васильевском острове, для подкормки растений в городе и так далее. Ферму собираются расширять и выходить на промышленные объемы. Если продажи пойдут и все получится, автор идеи планирует поощрять рублем людей за сдачу органического сырья для переработки.
По сути вермикомпостированием можно заниматься хоть у себя дома. В стране есть и несколько крупных вермиферм — в Ленобласти и Подмосковье, на Дальнем Востоке и в Ростовской области, а также в Москве. Полученный там гумус успешно экспортируется в Европу, Турцию, Индию и Китай. Но, по словам Масалаба, все они в качестве сырья используют навоз от крупного рогатого скота, с бытовой органикой от населения предприятия не работают, так что пункт в Петербурге в этом отношении особенный.
Малыми шагами к большим объемам
Мобильные же пункты приема органики заработали весной прошлого года во Всеволожске, потом процесс дошел до города. В рамках мобильных акций сырье собирают раз в две-три недели в разных районах, за основу взяли опыт карельских коллег — проекта «Компостмобиль». Также органику теперь собирает петербургское «Экотакси», но объемы пока невелики.
По словам Арины Леденевой, основательницы проекта «Органика — не мусор», в природе слой в 1–3 сантиметра чернозема формируется примерно сто лет. Но при большой концентрации червей процесс ускоряется. Спрос на гумус велик не только у дачников и садоводов, но и у крупных ферм и сельхозпредприятий, в регионах, где интенсивное сельское хозяйство вымывает плодородный слой земли. Сама Арина называет свой проект просветительским. У волонтеров нет своих мощностей для утилизации, транспорта и инвентаря, чтобы работать с городскими объемами, не хватает рабочих рук и времени. Собранное в рамках проекта частично идет на корм червям и частично — на холодное компостирование (прикапывание) на фермерском участке. Участники проекта общаются с районными администрациями, владельцами биогазовых установок, фермами по переработке, просвещают бизнес и население. Но когда в городе появится инфраструктура по приёму и переработке в большом масштабе, активные участники передадут свой опыт начинающим.
— Все знают о вреде пластика, но органику тоже нельзя считать безвредной, просто вопрос в просвещении и большей огласке, — говорит Леденева. — Органика составляет до 40% от общего объема ТБО. В случае смешанного сбора все это отправляется на полигоны, где прессуется с выделением метана и других вредных веществ, попадающих почву и воду. Кроме того, пластик на свалке сам по себе не загорится, причина — именно присутствие органики в общей массе мусора.
Как уточнил Владимир Масалаб, отлаженных и запатентованных технологий переработки органики в стране нет. На полигонах работает метод анаэробной (без доступа воздуха) переработки. На вермифермах применяется аэробный процесс (с доступом воздуха). Во втором случае микроорганизмы — сенная палочка и молочнокислые бактерии — разлагают органику на молекулярном уровне, подготавливая к дальнейшей переработке червями в биогумус.
— Анаэробная же среда — это патогенная микрофлора, где органика разлагается под действием бактерий — туберкулезной палочки, бактерии-возбудителя газовой гангрены, бациллы ботулизма, — пояснил эксперт. — По сути органика — это азот, питательная среда, которая при большой массе нагревается и часто спонтанно загорается, именно это мы и видим на свалках и полигонах.
А у нас — биогаз
Минусы анаэробного разложения видны во всей красе как раз на мусорных полигонах, куда примерно 95% органики попадает вместе с ТБО. Но, как акцентировал Владимир Масалаб, одно другому рознь. Например, получение из органики биогаза — тоже анаэробный процесс, но эта технология перспективна для промышленной переработки и на данный момент представляет наименьшее зло для экологии.
Пока биогазовых установок единицы на всю страну. Есть успешные биогазовые проекты на очистных сооружениях Москвы, Иваново и Екатеринбурга, а также экспериментальная биогазовая установка при племенном заводе «Первомайский» в Приозерском районе Ленобласти, где навоз перерабатывают в тепло для ангаров. Как уточнила Арина Леденева, подобная установка стоит 70–75 миллионов рублей и окупается около 6 лет. А одна из крупнейших в стране биогазовых станций мощностью 10 МВт находятся в Москве и работает с отходами «Мосводоканала».
Эксперт в области возобновляемой энергетики, коммерческий директор компании «АгроБиоТех» Иван Егоров рассказал «Фонтанке», что рынка биогазовых технологий в России сейчас практически нет — его только пытаются раскачать единичные игроки. При этом биогазовые установки у нас производят и даже экспортируют. По словам Ивана Егорова, компания запатентовала обновленную технологию биогазовой переработки — изначальная идея пришла с Запада, а сборка модуля и более 50% его компонентов уже российские. В нашей стране работающих проектов у компании пока нет, ближайший находится на биогазовом предприятии в Финляндии недалеко от Иматры. Сейчас введутся переговоры о подобных проектах в Петербурге и области.
— У существующих сегодня анаэробных биогазовых технологий до последнего времени не был решен вопрос утилизации «хвоста», жидкого перебродившего стока, насыщенного аммонием, — рассказал Егоров. — То есть получалась переработка одного отхода в другой. Новейшие технологии уже позволяют разделять оставшийся субстрат на питьевую воду и гранулированные удобрения, которые идут на экспортный рынок. Вообще, большая часть рынка сбыта модулей — это уже существующие за рубежом биогазовые предприятия, желающие перейти на переработку полного цикла. То есть вместо чисто энергетического бизнеса по выработке биогаза и продажи в сеть энергии по зеленым тарифам может получиться комплексный бизнес, так как можно дополнительно заработать на продаже получившихся удобрений.
Хвосты и деньги
Технологии анаэробного сбраживания в отличие от аэробных, более дешевы и быстры. Причин неразвитости переработки органики в стране сразу несколько. И вопрос «хвостов» — лишь одна из них. Биогазовые станции работают на чистой органике, любые примеси усложняют процесс и делают его дороже. А раздельный сбор нужного сырья у нас не налажен, хотя его может быть предостаточно. Другая проблема — дороговизна биогазовых технологий. На Западе первые две проблемы нивелировались «зеленым тарифом»- высокой ценой закупки энергии из биогаза. В России с 2016 года заработала подобная система господдержки биогазовой электроэнергетики, позволяющая продавать её на розничном рынке по зеленому тарифу, однако пока процесс идет слабо. Эксперт подчеркнул — тариф не панацея, если технология дорогая и неэффективная. По словам Егорова, ускорение процесса разложения, превращение производства в безотходное позволит сократить первоначальные вложения и сделать биоэнергетику привлекательной для инвесторов.
— В качестве сырья подходят и органические ТКО, и отходы сельского хозяйства и пищепрома, и иловые остатки водоканалов. Поставщиками чистой органики в стране могли бы стать ретейлеры и предприятия пищевой промышленности, резон у них есть, так как сейчас они возят за немалые деньги эти отходы на полигоны, — говорит Егоров. — Тут проблема из серии «курица или яйцо» — сначала развивать сбор сырья или сначала ждать появления подобных станций. Но я пока не знаю инвестора, который и рискнул бы построить станцию только на одной органике.
Тем не менее попытки подступиться к этому бизнесу были. В 2017 году компания «Анабасис» бизнесмена Александра Ебралидзе собиралась построить на Волхонском шоссе завод, где декларировалась сортировка, компостирование и переработка ТБО, под это выделили участок, но проект не был реализован из-за протестов жителей. Также несколько лет обсуждается проект станции дегазации в рамках рекультивации полигона в Новоселках, с участием нескольких иностранных инвесторов. Правда, здесь речь идет о переработке в энергию не био-, а только свалочного газа — метана.
Анна Романова, «Фонтанка.ру»
