Анестезиолог-реаниматолог Покровской больницы после излечения от COVID-19 намерен вернуться в Покровскую больницу, где он заразился. Оттуда опять идут сигналы тревоги. Толком не закончив зонирование, в больницу минувшей ночью повезли больных новым коронавирусом, говорят врачи. Сергея Саяпина зовут на работу в другие клиники, но вернуться — дело принципа.
Выпускник Военно-медицинской академии, реаниматолог Покровской больницы Сергей Саяпин стал одним из первых врачей, публично обвинивших функционеров петербургского комздрава в безалаберности. В своих соцсетях он рассказывает о том, как лечится в Боткина от коронавируса, и просит иностранных журналистов не обращаться за интервью. «Мои действия в борьбе за права свои, коллег и пациентов не имеют никакого отношения к иным государствам», — говорит Саяпин. В интервью «Фонтанке» он рассказал, как и сегодня, из другой больницы, продолжает следить за ситуацией в Покровской, которой отдал 8 лет жизни.
— Как вы себя чувствуете?
— Удовлетворительно.
— Вот вы кашляете, я слышу.
— Кашель есть, да. Пневмония последний раз у меня была лет двадцать назад, поэтому ощущения не сравнить. Как говорят коллеги, на 7–10-е сутки крепись, а до этого ты можешь чувствовать себя хорошо.
Поделиться— Вы один сейчас находитесь в боксе?
— Нет.
— Я так понимаю — ваш коллега, врач. У него тоже подтверждён ковид?
— Не могу ничего комментировать. Вы же понимаете.
— Я спрашиваю к тому, что есть предписание — заболевшие должны быть изолированы, находиться в боксах по одному.
— Как сказал наш лечащий врач, сначала были изолированы по одному. Но потом пришла Башкетова (главный санврач Петербурга Наталья Башкетова. — Прим. ред.) и сказала: «Вы что? Совсем все? У нас пандемия». В общем, теперь всех по два. Указание Башкетовой.
— Понятно. А ваша любимая женщина — Марина Николаевна — уже связывалась с вами?
— Не-е-е-т. Никто из администрации не связывался (Марина Николаевна Бахолдина — главный врач Покровской больницы. — Прим. ред.).
— То есть ваши обвинения, выступления в социальных сетях никакого отклика не нашли?
— Со стороны комитета по здравоохранению, я так понимаю, нашли. Потому что в этот понедельник начались работы по зонированию, строят перегородки и загрузили большой объем средств индивидуальной защиты. Но все остальное — как-то все молча (перестройка больницы началась после публикации в СМИ коллективного обращения врачей к прокурору. — Прим. ред.).
— Обвинения в заражении коронавирусом остались без ответа. И главный врач не побеспокоилась вашим состоянием?
— Вообще никак.
— Буквально в эту пятницу Марина Николаевна демонстрировала нам коробки…
— Коробки — да-да-да.
— …говорила, что средствами индивидуальной защиты больница полностью обеспечена.
— Реакция коллег в чате в телеграме: «Так вот где она их спрятала». Потому что никому не выдавали.
— До сих пор? По состоянию на сегодняшний день?
— Нет. Сейчас они выдаются, но крайне редко, крайне мало. Сейчас, понимаете, нужды в этом большой нет, потому что нет потока. Люди, которые в карантинных отделениях, они работают, у них есть СИЗы. Но пока в этом необходимости особой нет. Прием пациентов остановили, но все готовятся (из-за перегруза мощностей больницу закрыли на прием 15 апреля, в ночь на 23 апреля ввоз пациентов с пневмонией был возобновлен. — Прим. ред.).
— 17 апреля прокурору Петербурга направлено коллективное обращение врачей Покровской больницы. Там сказано, что 13 из 17 отделений закрыты на карантин. Это что вообще значит? Больница парализована? Врачи вместе с пациентами заперты в отделении?
— Да, заперты пациенты. В отделение не производится госпитализация. Производится выписка пациентов, которых можно выписать. Но есть распоряжение Роспотребнадзора, который говорит, что должно быть два отрицательных теста. А за это время происходит заражение от соседа. Вы же писали на «Фонтанке» про лайнер и Вредена. Здесь практически то же самое, но в меньшем масштабе и разнесено по площади.
— Расскажите, как вы заразились.
— К нам в отделение пациентов начали привозить 9-го числа. Сразу пошел поток тяжеленных, вот этих стандартных, как их описывают, тяжелых пациентов с ковид: дыхательная недостаточность, с пневмонией двухсторонней, с необходимостью оказывать инвазивную вентиляцию. Естественно, ничего не было готово, ничего не было зонировано, несмотря на все обращения к главному врачу.
— Инвазивная вентиляция легких производится с помощью трубки. При этом вы были в купленных за свой счет средствах индивидуальной защиты. И все равно произошло заражение.
— Конечно. Средства индивидуальной защиты, которые мы приобретали, это лучше, чем ничего, но оно не сертифицировано никакими институтами. Да, оно обеспечивает какую-то защиту, но неполную.
— То есть при такой процедуре — инвазивная вентиляция легких — происходит непосредственный контакт с зараженным?
— По всем критериям, которые распространяет, в первую очередь, Федерация анестезиологов России, эту манипуляцию при подозрении на ковид у пациента необходимо проводить в одиночку и чтобы одна медсестра была рядом. Остальные все должны быть в соседнем помещении. Потому что процесс сопровождается большим разбросом аэрозоля зараженного — нижних дыхательных путей пациента. И соответственно, должна быть абсолютная защита. Ну а в чем мы проводили — это такой эрзац, потому что полной защиты у нас не было. Но лучше хоть какая, чем никакой.
— И вы после этой процедуры ушли на карантин?
— Не сразу. Нас начали грузить девятого числа, десятого-одиннадцатого все это продолжалось. 12 апреля, по-моему, выскочил ковид у кого-то из пациентов, и 14-го числа пришло распоряжение, что все мы отправляемся на карантин.
— С 14 апреля было закрыто отделение реанимации?
— Нет. 11-е неврологическое отделение с блоком интенсивной терапии и реанимации.
— А еще в больнице есть реанимационные отделения?
— Да, они к этому времени были уже на карантине.
— То есть 14-го вы закрылись последние?
— Последняя такая более-менее боевая реанимация, да.
— А остальные пациенты — тогда как? У них нет доступа к реанимации?
— Вот с точки зрения Роспотребнадзора все так и должно происходить. Ну и, соответственно, того, кто им не может ничего сказать поперек, — главного врача. Это было организовано так: реанимации закрыты и… И все.
— Я еще раз проговорю, чтобы быть уверенной, что поняла правильно. Остались 4 отделения приемных, людей туда свозили, в том числе с тяжелой формой пневмонии. И если, например, кому-то из пациентов становилось худо, он начинал задыхаться, медперсонал мог только смотреть на него и ничем не мог помочь?
— (неразборчиво) …примерно правильно описали.
(Мне показалось, что мы молчали больше минуты. Диктофон поправил — 5 секунд.)
— Вы принимали участие в записи того ролика? (3 апреля было опубликовано обращение медиков Покровской, в нем они просили обеспечить их средствами защиты, а больницу оснастить кислородом. — Прим. ред.)
— Нет. Это было одно из кардиологических отделений. Я о нем узнал, честно говоря, только от «Фонтанки».
— А что врачи и медперсонал Покровской больницы разобщены не только карантином, но и не взаимодействуют друг с другом?
— Нет. Просто тогда еще ничего не было. Первое отделение закрылось на карантин 3-го числа, кажется. На следующий день после начала приема пациентов. Там ситуации были такие, как и во многих сейчас больницах, — приезжает пациент, который на догоспитальном этапе сдал анализ, но только положительный анализ становится известным, когда пациент уже лежит в больнице.
— В связи с тем, что Покровская больница официально не принимает COVID-19, а только внебольничную пневмонию, вам положены обещанные правительством выплаты за заражение?
— Нет, не положены. Нам не положены ни доплаты, ни выплаты.
— И тем не менее после выздоровления вы собираетесь вернуться в Покровскую больницу.
— Естественно. Куда ж я денусь-то? Надо же спасать. Мне, конечно, много сейчас предлагают, тот же Военмед (Саяпин — выпускник ВМедА им. Кирова. — Прим. ред.). Все пишут — приходи к нам, приходи к нам. Но тут уже, знаете, — принцип.
— А вы не думаете, что Марина Николаевна будет препятствовать вашему возвращению?
— Ну, препятствовать ей слабо, честно говоря. Как она будет препятствовать возвращению работника с больничного? Ну а на уровне Трудового кодекса побороться — святое дело.
— А еще какие-то шаги намерены предпринимать? В суд подавать на Бахолдину, например?
— Сейчас я об этом не думаю. Мне главное — живым отсюда уйти.
Беседовала Юлия Никитина, «Фонтанка.ру»
